изумление и очарование

        Книгу Майкла Ондатже «Английский пациент»нашла на маленьком столике  в библиотеке имени Лермонтова. На нем лежали книги, получившие Букеровскую премию. Замечательный столик! И кому только пришла в голову эта идея — создать такую выставку! Теперь важно, чтобы столик этот жил и жил, не исчезал! Чтобы полнился и пустел одновременно, ведь премию вручают каждый год, а сколько лет уже мною упущено! Обязательно выйду с предложением сделать выставку книг, получивших Букеровскую премию постоянной.

         В свое время фильм «Английский пациент» стал для меня не просто вехой, стал навязчивым видением. Я смотрела его столько раз, сколько позволяло время. Настолько яркое впечатление он на меня произвел. Поэтому роман брала со смешанным чувством любопытства и благоговения. 

              И все-таки природа кино и литературы абсолютно разная, но оказывается об этом можно очень интересно рассуждать, как это делают автор сценария фильма Энтони Мингелла и сам автор книги.  Зрительный ряд фильма настолько завораживает, что основным органом восприятия содержания становятся глаза. Смысл происходящего на экране настолько органично облечен в потрясающие кадры, что облечь его в слово безумно трудно. Помню, что при первом просмотре, когда экран был размыт моими слезами, я все же откликнулась, как мне кажется, на главный нерв фильма: конфликт личного и общественного в самой напряженный момент взаимодействия — во время войны. Нет предательства, есть обстоятельства в которых выбор личного перед общественным неизбежен. Но в фильме я видела это только в истории венгерского графа, который не мог не вернуться в пещеру, где оставил любимую женщину.

              В книге каждый персонаж уходит от войны в личное, сохраняя себя, свою личность, свой мир.  А история англичанина не является главным мотивом книги. Главная героиня — Хана, медсестра, которая потеряла во время войны свой мир. А её письмо мачехе в финале романа говорит о том, что она в него возвращается, обогащенная колоссальным опытом войны, но убежденная в том, что  Клара права, женщина должна хранить свой дом, мир своего дома:

«…Вчера мы узнали, что на Японию сбросили бомбы, и у меня  такое чувство, будто настал конец света. Теперь я знаю, что личное всегда будет находиться в состоянии войны с общественным. Если мы это поймем, то поймем все остальное». Вот это остальное — оно будоражит сознание и душу, неназванное, самое важное, ответ, который у каждого свой, то, что огромно как Вселенная и невидимо, как душа человека.

«Мы — часть всеобщей истории, мы — всеобщие книги. — говорит граф Алмаши,— Мы не принадлежим никому, мы не моногамны в наших вкусах и опыте. Все, что мне хотелось, — пройти по земле, не нанесенной на карту».  

       

Роман столь глубок, что столь интересен своей тканью — перемешанные пазлы истории второй мировой войны, которую российский человек только начинает осмыслять, осознав, что искусственно был лишен ощущения включенности в мировую историю. Африка, Италия, Англия, Америка, Индия, Япония — роман отразил масштаб мировой войны,  бесчеловечную суть игр политиков для человека. Роман показал несоизмеримость масштабов жизни человека и политики. Человек выше, объемнее, крупнее, важнее, наконец. Он один единственно дорог. И это самое главное.