Прочла эту книгу залпом, как рюмку водки хватанула. Книга такая многомерная, сплошной ребус — слово, часто повторяемое в тексте. Форма — рефлексия женщины, прошедшей лихие 90-е. Читаю и понимаю, что это про меня, все, от начала и до конца. Факты жизни иные, но суть та же. Кроме того, эту книгу можно преподавать в школе рядом с романом Тургенева «Отцы и дети». Слом эпох, как это на преемственности поколений отражается, на взаимоотношений поколений. Развитие человечества как эволюция животного мира, где главный закон основан на цепочке питания: никакой замороченной нравственности, сплошная целесообразность. И от этого полная безнадёга. Человек думающий не может обойтись без звездного неба над головой и нравственного закона в себе. Не потому, что этого хорошо, а без этого плохо. Слава Богу, уже освободились от идеологических ярлыков «хорошо» и «кто не с нами , тот враг, тот плохой». Если есть этот нравственный закон в тебе, то ты обречен сверять по нему себя, людей и мир. И противоречащих закону примечаний в нем нет. Вот отсюда и мука. Поэтому вопрос «убить или убьют» направлен только к себе, как дуло оружия, не важно в чьих оно руках. Поэтому лучше его вообще не брать в руки.
Книга «Терракотовая старуха» еще во мне живой плотью, утром перевернута последняя страница. Как всегда у Елены Чижовой, в ней много культурных наслоений, создающих контекст необычайной глубины и объема. Поэтому ощущение недочитанности, недопонимания остается сильным. Оно манит прочесть еще раз, и еще раз, со словарями и энциклопедиями, пойти за автором туда, в эту тьму живой души.
Книга «Терракотовая старуха» еще во мне живой плотью, утром перевернута последняя страница. Как всегда у Елены Чижовой, в ней много культурных наслоений, создающих контекст необычайной глубины и объема. Поэтому ощущение недочитанности, недопонимания остается сильным. Оно манит прочесть еще раз, и еще раз, со словарями и энциклопедиями, пойти за автором туда, в эту тьму живой души.
Сегодня в «Буквоеде» была презентация этой книги. Елена Чижова блистательно умна. Она, как мне показалось, человек жёсткий, требовательный к себе, поэтому и к людям. Но не к конкретному человеку, который перед ней стоит и спрашивает, а к человеку,как социальной и исторической единице. И у неё нет надежды на то, что эту страну можно обустроить. Она считает, что в ней и жить-то нельзя уже, не то, что обустраивать. А ощущает себя писателем, знает себе цену. Очень интересно сказала о миссии: миссия перед самой собой. Как у Достоевского: не задачу решаю, а мысль думаю.
ОтветитьУдалитьЯ спросила об образе Ивана, он мне показался схемой, ребусом, загадкой, образом бескровным. Она сказала, что он, действительно, должен был выразить надежду главной героини, но она обманывается, если бы не жажда надежды, то разглядела бы его раньше. Ну, схема, так схема. На мой взгляд, надуманная.
Очень интересен был мой разговор с пожилой женщиной, лет 70. Она сказала, что разочаровалась в Елене Чижовой, хотя книг её не читала. Претензия заключалась в том, что писатель, огульно, как показалось участнице встречи, говорила об эпохе, о старухах, которые до сих пор боготворят усатого тирана, сетовала, что нет писателя, который бы болел за ушедшее поколение её родителей, её собственное. Что в ней нет милосердия,какое должно быть в писателе. Вот интересно, как хочется людям любви, жалости. Насколько они чувствуют себя обделёнными. Кем? Почему нужно ждать любви со стороны? Почему не найти е1 в себе? Не творить её? Я возразила ей и сказала, что мы все ответственны за происходящее, от политики не уйти, если старая женщина, прожившая в стране восточной деспотии, которую установил Сталин, считает, что это единственно правильное устройство общества, что все при нем счастливы, а кто — нет, так тот заслужил свою участь. «Да, но... было столько хороших людей...» Самое страшное, что мы такие хорошие люди, но сидим и позволяем осиновому колу чиновничьей вертикали нанизывать нас, как мух.