Я спрашиваю Бориса Александровича Голлера: литературная пьеса и пьеса на сцене — суть разные произведения искусства?
— Разные.
Я это понимаю. Но меня интересует соотношение частей театральной пьесы: автор, режиссёр, актёр. Я хочу понять природу театра вообще и современного в частности. Я просто очарованный с детства театром зритель. Ослеплённый им ребёнок, заворожённый его магией так сильно, что жизнь раскололась надвое: ожидание чуда и переживание чуда.
Так случилось потому, что в дочитательский период жизни я была привита от жизненной фальши СЛОВОМ. Его я услышала по радио. Я не знала таких слов, как театральная постановка, пьеса, автор, режиссёр, актёр, в конечном итоге, эти слова являются алгебраическими понятиями, которые помогают выяснить, как устроена гармония. Я же была заворожена СЛОВОМ, которое открывало внутри меня какой-то особый мир, превращающий мою жизнь в праздник сладостных переживаний, как золотой ключик от волшебной двери за тряпкой в каморке папы Карло. Я даже не знаю, что я впервые услышала. Никто не следил за моими пристрастиями. Сидит ребёнок около радио, да и слава богу!
Позже, когда СЛОВО в моем сознании приобрело АВТОРА, я стала читателем, а не только слушателем, я поднялась на следующую зрительскую ступеньку восприятия театрального действия. Я увидела по телевизору «Таню» Арбузова. Я хорошо помню, что потрясение от происходящего на экране омрачилось недопониманием, которое можно было бы теперь, когда я знаю больше слов и когда обрела способность к рефлексии, назвать недостаточной верой в происходящее именно из-за моего непонимания. Так не бывает, недоумевала я. Зачем меня смущать тем, чего быть не может, чему я не могу поверить...А через какой-то срок я услышала эту пьесу по радио. Таню исполняла Мария Бабанова. И всё встало во мне на свои места. Я понимала органичность происходящей в пьесе жизни, я приняла высокую драму жизни Тани без жалости к ней, а с благоговейным восхищением ею. И была не просто удовлетворена, а счастлива. Так появилась в моем обожаемом театр мире АКТРИСА.
РЕЖИССЁР появился последним. На первом курсе института. Когда Дина Клементьевна Мотольская отправила нас на «Женитьбу», поставленную Анатолием Эфросом.
Так я приобрела основные параметры уравнения, чтобы понимать, как сотворена гармония. Поэтому я хожу на один и тот же спектакль по нескольку раз. Но только в том случае, если чудо состоялось, если я забыла про все, что знаю, и с детской непосредственностью окунаюсь в мир происходящего на сцене, когда нет никаких уравнений, когда никакие аналитические потуги не мешают мне наслаждаться истинной ЖИЗНЬЮ. И все равно мне очень хочется уловить тот момент, когда аналитические намерения мои исчезают, и я снова живу тем, что происходит на сцене, мне безумно хочется знать, как это проделывают со мной АВТОР, АКТЁР и РЕЖИССЁР. Поэтому я пристаю к Борису Александровичу: — А что делает режиссёр с пьесой?
— Уничтожает мысль автора.
— Разные.
Я это понимаю. Но меня интересует соотношение частей театральной пьесы: автор, режиссёр, актёр. Я хочу понять природу театра вообще и современного в частности. Я просто очарованный с детства театром зритель. Ослеплённый им ребёнок, заворожённый его магией так сильно, что жизнь раскололась надвое: ожидание чуда и переживание чуда.
Так случилось потому, что в дочитательский период жизни я была привита от жизненной фальши СЛОВОМ. Его я услышала по радио. Я не знала таких слов, как театральная постановка, пьеса, автор, режиссёр, актёр, в конечном итоге, эти слова являются алгебраическими понятиями, которые помогают выяснить, как устроена гармония. Я же была заворожена СЛОВОМ, которое открывало внутри меня какой-то особый мир, превращающий мою жизнь в праздник сладостных переживаний, как золотой ключик от волшебной двери за тряпкой в каморке папы Карло. Я даже не знаю, что я впервые услышала. Никто не следил за моими пристрастиями. Сидит ребёнок около радио, да и слава богу!
Позже, когда СЛОВО в моем сознании приобрело АВТОРА, я стала читателем, а не только слушателем, я поднялась на следующую зрительскую ступеньку восприятия театрального действия. Я увидела по телевизору «Таню» Арбузова. Я хорошо помню, что потрясение от происходящего на экране омрачилось недопониманием, которое можно было бы теперь, когда я знаю больше слов и когда обрела способность к рефлексии, назвать недостаточной верой в происходящее именно из-за моего непонимания. Так не бывает, недоумевала я. Зачем меня смущать тем, чего быть не может, чему я не могу поверить...А через какой-то срок я услышала эту пьесу по радио. Таню исполняла Мария Бабанова. И всё встало во мне на свои места. Я понимала органичность происходящей в пьесе жизни, я приняла высокую драму жизни Тани без жалости к ней, а с благоговейным восхищением ею. И была не просто удовлетворена, а счастлива. Так появилась в моем обожаемом театр мире АКТРИСА.
РЕЖИССЁР появился последним. На первом курсе института. Когда Дина Клементьевна Мотольская отправила нас на «Женитьбу», поставленную Анатолием Эфросом.
Так я приобрела основные параметры уравнения, чтобы понимать, как сотворена гармония. Поэтому я хожу на один и тот же спектакль по нескольку раз. Но только в том случае, если чудо состоялось, если я забыла про все, что знаю, и с детской непосредственностью окунаюсь в мир происходящего на сцене, когда нет никаких уравнений, когда никакие аналитические потуги не мешают мне наслаждаться истинной ЖИЗНЬЮ. И все равно мне очень хочется уловить тот момент, когда аналитические намерения мои исчезают, и я снова живу тем, что происходит на сцене, мне безумно хочется знать, как это проделывают со мной АВТОР, АКТЁР и РЕЖИССЁР. Поэтому я пристаю к Борису Александровичу: — А что делает режиссёр с пьесой?
— Уничтожает мысль автора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий