В одном предложении — вдох и выдох отчаяния

«Одно предложение». Так назван последний опус Дмитрия Быкова. В одном предложении — бездна ассоциаций высказанных, бездна рожденных высказанными. В одном предложении — боль отчаяния, безнадежная тоска и все-таки сила, которую дает культура. А иначе зачем она нужна?

Письмо товарищу Сталину

Написал Захар Прилепин. Написал так, что послание это выразило всю мерзость нашего отношения к адресату, всю мерзость той мешанины, которая, как нефтяное пятно на поверхности воды, перекрывшая кислород к позитивному развитию целой нации.
Спасибо Виктору Шендеровичу, который вот эту самую кучу малу всего и сразу просек, в отличие от меня, сразу. Просек и назвал словом. А это значит, что зла стало меньше, ибо его всегда меньше, когда оно конкретно названо злом.
Михаил Берг выступил со своей оценкой не сразу. У него было время осмыслить, проанализировать сформулировать, сделать вывод. И посмотреть на конфликт с исторической и философской точки зрения.
Резонанс есть, стоит к  нему прислушаться. 
Дискуссия продолжается. Это хорошо. Нужно осмыслить, что откуда взялось, дать историческую оценку, сделать, наконец-тот выводы, а главное, не топтаться на месте, а пойти вперед, а не в противоположную сторону. В этом смысле статья Игоря Лавровского «Кого испугала тень Сталина или Опасности демократии», думаю, не менее спорна, но интересна. Стоит обратить на нее внимание.

Обыкновенный фашизм

Фашизм проиграл, потому что был назван преступным на весь мир на Нюрнбергском процессе. Он проиграл как общественное устройство. Но поскольку фашизм человеческое порождение, то он бессмертен как тип человеческого мышления. Об этом я подумала, прочитав статью

Юлии Латыниной «Почему Краснодарский край не Принстон». Не устаю повторять, насколько  я люблю конкретику писательницы. Сама обладая конкретным мышлением, трудно улавливаю суть в общих рассуждениях. А у Латыниной все конкретно, а поскольку речь она всегда ведет о жизни и смерти её Родины, которую она любит и хочет видеть процветающей, то она права абсолютно, называя черное черным, а белое белым. И вообще, вранье и лукавство привели к тому, что само существование русской культуры, её развития  поставлено на грань уничтожения.

«Старый город» в «Бродячей собаке»

В РС наткнулась на разговор и выставке молодого художника Дмитрия Барабанщикова в «Бродячей собаке». Узнала о группе художников «Старый город».  Порадовалась за любимый город. И интервью такое петербургское. Вообще это прилагательное — «петербургский» — наполнено неуловимо глубоким смыслом, неуловимо словом, только чувством,ощущением, как неуловима белая ночь в том же Петербурге.

Ведь белые ночи есть не только в нашем городе. Все города, что выше этой параллели обладают еще более ярким природным явлением, названным белыми ночами. Мне рассказывали о впечатлении такой ночи в Кандалакше, когда солнце так и не ушло, а просто качнулось из стороны в сторону. Но вот скажи любому человеку о белой ночи, ассоциативно он вспомнит Петербург. Так и это прилагательное полно смысла, который неуловимо определяет одно из самых прекрасных явлений на свете — Петербург, его метафизическую суть, экзистенциальную суть.

Непротивление Злу насилием

Почему Юлия Латынина  называет вопрос о границах применения силы вопросом главным — в ходе её аргументации, понятно. Почему — основным, тоже понятно. Почему фрейдистским — мне не понятно. Истоки, на мой взгляд, находятся еще в христианской философии, не о том ли говорил Лев Толстой. Ведь именно христианство противопоставило себя архетипу: Герой  уничтожает Зло, Герой творит Добро этим уничтожением. Герой защищает Добро, которым является мирная жизнь простых, не Героев, людей. На мой взгляд, в этом вопросе сталкиваются теория и практика, философия и политика. 

Но — потрясающе острый ум писательницы показал на слабое место этой доктрины, а именно определение различий силы и насилия. 

Вот какая мысль мне сейчас пришла в голову. Эволюция Добра пришла в тупик. Добро победило на земле (ведь написана декларация о независимости, декларация прав человека, каждая страна имеет свою конституцию, основанную на общечеловеческих ценностях, которые определены). Но Зло не уничтожено. Так, видимо, сложно устроен человек. Для него Добро и Зло относительны его самого, его собственных представлений о добре и зле в рамках структуры его «белка», определяющего его нравственную суть. А при не уничтоженном Зле Добро всегда в опасности. И нужен Герой, который каждый раз, будет отправляться на борьбу со Злом. И каждый раз он должен будет его уничтожать, то есть убивать. Но в рамках общечеловеческих ценностей, он должен его пленять и предавать Суду. А Суд уже будет решать, какого наказания Зло заслуживает. Но насколько абсолютны Добро и Зло?  Увы! Сложность человеческого правопорядка заключается в его противоречивости. В его перекосах понимания Добра и Зла. 

Юлия Латынина подняла наиострейший вопрос современного общества. К дискуссии должны подключиться не только историки, политики, но и юристы-международники, философы. Острота вопроса говорит о кризисе современной цивилизации, о необходимости её трансформации.   Чтобы не получилось, как с народом майя. Останутся лишь материальные ценности, свидетельствующие о высоком уровне развития цивилизации. А почему и куда исчезли бесследно люди, создавшие её и жившие в ней, боюсь, что в отношении нынешней цивилизации будет уже понятно. 

судьба Марсова поля

Виктор Резунков рассказал о том, что в Смольном обсуждается вопрос о судьбе Марсова поля в том смысле, что надо бы перезахоронить тех, кто оказался в идеологическом плену даже после смерти. И почему это обсуждается в Смольном тоже предположил. По финансовым, конечно, соображениям, ну и идеологическим в некотором роде, если воля президента теперь идеология.

Виктор Резунков ссылается на статью Льва Лурье, в которой он поименно, почти, перечисляет всех, кто оказался на погосте, устроенном в центре города. Прочтешь и поразишься сумеречному сознанию тех, кто приезжает сюда в свадебных нарядах с цветами. Советское отношение  к советским святыням — формальное. Подумаешь, посещение кладбища в день свадьбы! Зато традиции соблюдены. Какая разница, кто захоронен — огонь горит! Значит, герои. Угу, герои...

Больной вопрос больного общества: интеллигенция — что это?

Вопрос об интеллигенции — вопрос политический. Потому что власть не терпит давления на себя. Потому что это давление оказывает интеллигенция, как самая образованная часть общества. Но помимо образования, интеллигенция обладает чем-то еще, что позволяет её характеризовать самыми полярными понятиями, как это сделал пролетарский вождь, сын учительского инспектора, имеющий юридическое образование (ох уж это юридическое образование наших лидеров!), не держащий в руках другого оружия, кроме перьевой ручки. Вот это «что-то» приоткрылось мне в статье Бориса Александровича Голлера «И если время повторится...». Статья имеет подзаголовок: темы Владимира  Кавторина. Основная часть статьи посвящена вопросам Владимира Кавторина, которые он поставил в  своей книге «Петербургские интеллигенты». Борис Александрович сам понимает, что приводит слишком много цитат из этой книги, но оправдывает себя тем, что его очень волнует анализ исследования, проведенного Владимиром Васильевичем Кавториным. Он так точно выбрал слово — волнует. Это волнение передалось мне.Этим волнением хочу и поделиться. 

Статью читать трудно. Начитанности,  навыка мыслить нет! Смысл не ускользает, а густеет в голове тупой болью: что ж я дура-то такая! Но волнение гонит вперед. Борис Александрович обладает калейдоскопической эрудицией, позволяющей  ему столкнуть стоящее рядом во времени и в месте, но разнесенное в нашем сознании на разные полки. И вот пазлы складываются в картину. Боже мой! Ведь это же так и есть!

Фактически он интерпретирует известные исторические факты с его точки зрения «причинностью» которых являются рассуждения образованных людей. 

А вывод я сформулировала для себя так: мерилом истинности является только любовь к человеку, всегда нуждающемуся в милосердии. Этим милосердием наполнены его рассуждения о героях книги «Петербургские интеллигенты» Петре Семенове - Тян-Шанском,  Иване Худякове, вызвавшем параллели с Родионом Раскольниковым, Н.М. Михайловским, Дмитрии Ивановиче Менделееве. И многих и многих других героях статьи Бориса Александровича, наших современников. 

Кроме того, статья — дань другу, Кавторину Владимиру Васильевичу, дань его высокого предназначения. 

Статья читается трудно, повторюсь. Но волнение вызывает необыкновенное. Волнение перед ощущением Истины. Волнение перед великим Откровением и Любовью к стране, столь истерзанной и терзаемой. Порой кажется, безнадежно больной. Но если её болезнь рождает таких мыслителей, то как, если не гением назвать эту болезнь. А люди в этой стране...может быть, во всем виновато свойство человеческого «белка»...Может быть, мы зря проклинаем жизнь в нашей многострадальной стране. Где, как не в России, человек стоит перед выбором ежесекундно — быть или не быть ЧЕЛОВЕКОМ.
Идеи французской революции оказались вредными. Свобода оказалась вещью непосильно обременительной и ответственной, равенства быть не может, оно за гранью природы, а грани Закона раздвинулись до полного неравенства, даром, что юристы во главе страны сменяют друг друга. Братство  нарушается даже церковью, куда никогда не заглядывала ни свобода, ни равенство.

Вот и бьется человечество над тем, что два тысячелетия назад проповедовал первый либераст и дерьмократ, как бы его сегодня назвал плебс. Он ведь даже указал на путь к царствию небесному: возлюби ближнего своего, как самого себя! Так вот начать с себя изменять мир труднее всего, проще взойти на эшафот за  идею изменить мир с рычагом в руке. 

Статья Бориса Александровича напомнила мне труд  Юрия Афанасьева об ошибках системных либералов. Две статьи — научная, которую невозможно читать без словаря, и популярную, которая приводит в волнение и желание отправиться в путь за Истиной дальше без страха и сожаления.