...Вначале существовало нерасчлененное, синкретическое знание, в котором совершенно органически сочетались и наука, и искусство,– и было оно подчинено
критериям жизни и смерти, именно этим масштабом измерялось, именно этими
ориентирами руководствовалось (этот синтез нерасчлененный не мог не быть
религиозным). Но, вероятно, начиная с XV–XVI веков началась и все более
ускорялась дифференциация знаний, которая привела к тому, что наука оторвалась от
критериев, масштабов, ориентиров жизни и смерти человеческого рода (наука стала
нерелигиозной и даже антирелигиозной).
Важно и другое. Духовно-нравственные заповеди в отличие от естественно-
научных знаний действуют, только будучи воплощенными в личностях. Но людей, их
воплощающих и как бы олицетворяющих культуру как победу жизни над смертью,
современных праведников – все меньше. У нас в этом отношении совершенно
выжженное поле. Да и в мире положение не лучше.
Процесс овладения культурой и постижения нравственных ценностей происходит в самом человеке, и в этом его самоспасение. Нужно быть беспощадным
к себе, чтобы пережить муки этого пути.
Такой трудный путь прошел Солженицын, который начинал с того, что славил
революцию и даже на Лубянке, во время первых допросов, защищал ленинские идеи.
Я знаю, что у него на этот путь внутреннего освобождения ушло около десяти лет. И
каких! Война, лагерь, болезнь – встречи со смертью.
У Достоевского на «освобождение» от увлечения социалистическими идеями
ушло лет восемь-десять (с 1849 года, когда его едва не расстреляли, до 1856–1858
годов).В каждом человеке происходит либо осознание факта смертности и
ответственности перед лицом смерти, пока еще индивидуальной, либо беспрерывное
бегство от этого факта. В предельных формах последнее выглядит так: «однова
живем», «хоть день, да мой»... Но именно здесь происходит завязь всех форм
самосознания человека – развитых, полуразвитых и недоразвитых.
критериям жизни и смерти, именно этим масштабом измерялось, именно этими
ориентирами руководствовалось (этот синтез нерасчлененный не мог не быть
религиозным). Но, вероятно, начиная с XV–XVI веков началась и все более
ускорялась дифференциация знаний, которая привела к тому, что наука оторвалась от
критериев, масштабов, ориентиров жизни и смерти человеческого рода (наука стала
нерелигиозной и даже антирелигиозной).
Важно и другое. Духовно-нравственные заповеди в отличие от естественно-
научных знаний действуют, только будучи воплощенными в личностях. Но людей, их
воплощающих и как бы олицетворяющих культуру как победу жизни над смертью,
современных праведников – все меньше. У нас в этом отношении совершенно
выжженное поле. Да и в мире положение не лучше.
Процесс овладения культурой и постижения нравственных ценностей происходит в самом человеке, и в этом его самоспасение. Нужно быть беспощадным
к себе, чтобы пережить муки этого пути.
Такой трудный путь прошел Солженицын, который начинал с того, что славил
революцию и даже на Лубянке, во время первых допросов, защищал ленинские идеи.
Я знаю, что у него на этот путь внутреннего освобождения ушло около десяти лет. И
каких! Война, лагерь, болезнь – встречи со смертью.
У Достоевского на «освобождение» от увлечения социалистическими идеями
ушло лет восемь-десять (с 1849 года, когда его едва не расстреляли, до 1856–1858
годов).В каждом человеке происходит либо осознание факта смертности и
ответственности перед лицом смерти, пока еще индивидуальной, либо беспрерывное
бегство от этого факта. В предельных формах последнее выглядит так: «однова
живем», «хоть день, да мой»... Но именно здесь происходит завязь всех форм
самосознания человека – развитых, полуразвитых и недоразвитых.
Комментариев нет:
Отправить комментарий