Я ни разу в жизни не читала этого произведения классика. Получилось так, потому что у меня есть брат, двумя годами меня старше. Мама вслух читала сочинение, написанное им по этому рассказу Тургенева. А я была дома, я слышала. Услышанное так потрясло меня, что душа в комочек сжалась, в боли закорчилась. Та боль в ней так и осталась непережитой: я не могу слышать о насилии, смотреть сцены насилия над животными, детьми. Та непережитая боль напоминает о себе той же судорогой бессилия и непонимания, как такое возможно.
Я не помню, как избежала столкновения с этим произведением через два года в школе. Но сознательно за 35 лет педагогической деятельности я ни разу не обратилась к нему. нарушала программы, я не упоминала этого названия. Мы читали "Кусаку" и "Каштанку", "Ю-ю" и "Королевскую аналостанку", но никогда - "Муму". И ни разу мне не было стыдно за это.
Есть в русской литературе эта юродивость, глубина без исхода, отсутствие надежды, отсутствие света. Может быть, это отголоски векового рабства, тоже не изжитого нацией.
Я прочла публикацию Людимилы Петрановской и вспомнила свою боль.
Я не помню, как избежала столкновения с этим произведением через два года в школе. Но сознательно за 35 лет педагогической деятельности я ни разу не обратилась к нему. нарушала программы, я не упоминала этого названия. Мы читали "Кусаку" и "Каштанку", "Ю-ю" и "Королевскую аналостанку", но никогда - "Муму". И ни разу мне не было стыдно за это.
Есть в русской литературе эта юродивость, глубина без исхода, отсутствие надежды, отсутствие света. Может быть, это отголоски векового рабства, тоже не изжитого нацией.
Я прочла публикацию Людимилы Петрановской и вспомнила свою боль.
Комментариев нет:
Отправить комментарий